Китайская головоломка [другой перевод] - Ричард Сэпир

— Мама, — произнёс чёрный пояс, находившийся слева от Ремо.

— Это что, мольба? Или просто ты не докончил фразу? — не понял Ремо.

— Раз, — начал счёт человек с ненавистью в глазах. — Два. Три.

И сразу же бросился в атаку с поднятой ногой, в то время как остальные двое накинулись на Ремо, пытаясь нанести прямые удары.

Ремо проскользнул под ними и очутился позади негра, кипевшего от ненависти. Крутанувшись на месте, Ремо схватил негра за ногу и стал прижимать его к ящику с бобами, с помощью которых бойцы разрабатывали пальцы. Ремо очень быстро втиснул руку в ящик, но рука не добралась до дна. Не добралась до дна, потому что под рукой у него было лицо негра. Правда, сейчас оно уже не было искажено, потому что, втиснутое с такой силон и быстротой к ящик, лицо уже не было лицом. Это было сплошное крошево. В глаза были вдавлены горошины. Сверху казалось, что негр с чёрным поясом, лишившийся от страха ненависти, просто пьёт из ящика, глубоко погрузив голову. Сквозь бобы выступала кровь, пропитывая их.

Ремо проделал «тур вальса» по направлению к штабелю черепиц и кирпичей, а оба «чёрных пояса» в это время вхолостую молотили руками над его головой и старались ударить сзади. Он подхватил две фигурных черепичины и начал насвистывать; уворачиваясь от ударов, он в такт насвистываемой мелодии стал стучать черепичинами друг о друга. Кружась, Ремо увернулся от удара и руками, в которых было по кирпичу, сжал голову негра. Кирпичи треснули, голова негра тоже.

С широко раскрытым ртом африканец обрушился на мат. Остатки черепицы взлетели в воздух, последний из стоявших на ногах негров попытался достать Ремо локтем, промахнулся и затем с очумелым выражением прохрипел: «Чёрт возьми!»

Он стоял с опущенными руками, на лбу выступил пот.

— Не знаю, что у тебя ещё есть в запасе, парень, но мне с этим не справиться.

— Точно, — согласился Ремо. — Извини.

— Ну ладно, парень, твой верх, — признал поражение негр, тяжело дыша.

— Это работа, дорогуша, — заключил Ремо.

И когда негр сделал отчаянную попытку нанести удар, Ремо ребром ладони переломил ему горло.

Он собрал чёрные пояса и подошёл к мужчине со сломанным коленом, который пытался подползти к выходу. И потряс поясами у него перед носом.

— Ты хочешь быстро заработать ещё один такой же? И уже не желаешь размазать по стене белого человека?

— Нет, парень, — пробормотал ползущий «чёрный пояс».

— Ах, послушай. Уж не собираешься ли ты сказать мне, что ты один из тех, кто приберегает свою воинственность для пустынных станций метро и школьных классов?

— Парень, я больше не хочу никаких неприятностей. Я ничего не сделал. А ты зверствуешь.

— Ты имеешь в виду, что когда вы пристукиваете кого-нибудь, то это революция? А когда достаётся вам, то это зверство?

— Нет, парень. — Негр прикрыл голову руками, ожидая удара.

Ремо пожал плечами.

— Отдай чёрный пояс чемпиону Киото, — пропел Чиун.

Ремо заметил, как лицо Киото покраснело от гнева, но он тут же овладел собой.

— Это не скромный ученик, — сказал Киото. — И вы учили его не искусству, а приёмам синанджу.

— Всё, что школа синанджу смогла сделать, это подготовить одного белого. Но своими малыми средствами мы пытаемся выжать максимум из того, что имеем.

«Чёрный пояс» со сломанным коленом уже заползал в раздевалку через боковую дверь, которая с шумом захлопнулась за ним. Киото взглядом проводил его, а Чиун сказал:

— Этот человек обладает инстинктами чемпиона. Я расскажу вашему досточтимому отцу, как успешно вы готовите своих бойцов. Он будет счастлив узнать, что вы ушли из опасных видов спорта.

Ремо аккуратно свернул чёрный пояс, который держал в руках, подошёл к Киото и вручил пояс ему.

— Возможно, вам удастся продать его кому-нибудь.

Хозяин школы глядел на пояс так, как будто тот выплыл из глубины бассейна, внезапно возникшего посреди зала. Чиун светился от счастья, однако сказал:

— Очень сожалею. Ваша левая рука всё ещё не восстановила способности правильно вытягиваться.

Лицо Мэй Соонг было пепельно-белым.

— Я думала… я думала… Американцы — такой мягкий народ.

— Они такие и есть, — хмыкнул Чиун.

— Спасибо за то, что вы привели меня сюда, — поблагодарил её Ремо. — Есть ещё какое-нибудь место, которое бы вы хотели посетить?

Мэй Соонг помолчала.

— Да, — наконец вымолвила она. — Я хочу есть.

ГЛАВА 22

Во время большого похода ничего подобного не было. Не было такого и в то время, когда они скрывались в пещерах окрестностей Шань-Иня. Подсказки к решению этой проблемы не было и в изречениях Мао. Даже если руководствоваться его учением, ответа всё равно не было.

Генерал Лиу с трудом заставил себя вежливо выслушать новость, преподнесённую посланцем. Во времена разложившихся монархических режимов, в прошлом, плохая новость грозила потерей головы гонцу, принёсшему её. Но сейчас был другой век, и генерал Лиу всего лишь поблагодарил его:

— Ты можешь идти, спасибо тебе, товарищ.

Да, такого никогда ещё не было. Лиу проследил, чтобы гонец вышел и прикрыл дверь за собой. Генерал остался один в лишённом окон помещении, в котором сильно пахло машинным маслом. Из мебели было всего один стул и кровать. Вентилятор работал очень плохо.

Другие генералы, случалось, жили в роскоши, но народный генерал Лиу никогда не мог позволить себе этого. Другие генералы царствовали в великолепных дворцах, как военные диктаторы, но только не он. Не он, который действительно был народным генералом, похоронившим в горах родных братьев и оставившим в снегу свою сестру; это его в тринадцать лет заставили вкалывать на помещичьем поле, точно так же,

как сестру вынудили отрабатывать свою долю, обслуживая помещика в постели.

Генерал Лиу был одним из выдающихся генералов народной армии, причём благодаря не столько честолюбию, сколько опыту. Лиу мог на расстоянии десяти миль определить бескровность дивизии. Он видел разные армии, армии, занимавшиеся насилием и грабежами, и армии, строившие города и школы. Он был свидетелем того, как один-единственный человек уничтожил целый взвод. Но он никогда не сталкивался с тем, что происходило сейчас. И это в изнеженной, привыкшей к комфорту Америке.

Он снова взглянул на записку, которую держал в руках, взглянул с недоумением, как вглядывался и в остальные донесения, поступавшие ему в течение последних трёх дней, когда он скрывался.

Сначала это были наёмники-гангстеры в Пуэрто-Рико. Отнюдь не революционеры, но достаточно компетентные профессионалы. И они провалились.

Затем был Рикардо де Эстранья-и-Монтальдо-и-Руиз Гернер, человек большого опыта, который всегда справлялся с порученным делом. Всегда, но не на этот раз.

Была ещё уличная банда Ва Чинг. Она тоже завалила дело.

Когда пистолеты и банды не оправдали себя, наступила очередь опытных рук каратистов в чёрных поясах.

Лиу взглянул на записку, которую держал в руках. Сейчас и каратисты провалились. Они не выполнили оба задания, которые были им поручены: устранить тех, кто разыскивал генерала, и доставить к нему жену, с которой он пробыл вместе всего один год.

Если генерал Лиу и его люди и дальше будут действовать в том же духе, то его народ безропотно подчинится этим миротворцам в Пекине и будет готов забыть годы страданий и невзгод и покончить с революцией до того, как полностью победит.

Неужели они не знали, что Мао — это обыкновенный человек? Великий человек, но всё-таки человек. Люди имеют свойство стареть — а значит, хотят умереть в мире.

Неужели они не видят, что этот шаг назад — заключение мира с империализмом — является отступлением, как назло, именно тогда, когда решающая битва вот-вот будет выиграна? Неужели сейчас, с победой на устах, они пойдут на поводу у этого премьера, сына помещика, и сядут за стол переговоров с подыхающим капиталистическим зверем?

Не бывать этому! Или генерал Лиу — уже не Лиу?! Генерал Лиу не даст состояться худому миру. Премьер недооценил его коварство, даже не смог правильно разобраться в мотивах, которыми тот руководствовался.

Лиу был достаточно осторожен, чтобы в Китае его не признали вождём провоенной группировки. Он был просто народным генералом. До тех пор пока премьер не выбрал его для обеспечения безопасности своей поездки к этой свинье — американскому президенту. Тогда генерал скрытно организовал массовую смерть на борту самолёта. К сожалению, это не изменило планы премьера посетить Америку. В таком случае Лиу сам, добровольно, вызвался поехать туда. Переодевшись в западную одежду, Лиу собственноручно застрелил своих охранников и, никем не замеченный, сел на поезд, который доставил его сюда.

Было довольно-таки легко скрываться в потайном убежище семь дней, данных премьером американцам. Но невозможно было проигнорировать этого немыслимого парня, который, вполне вероятно, в данный момент приближался к генералу Лиу.